Сегодня отмечается день театра
НАСТОЯЩИЙ МАТЕРИАЛ (ИНФОРМАЦИЯ) ПРОИЗВЕДЁН, РАСПРОСТРАНЕН И (ИЛИ) НАПРАВЛЕН ИНОСТРАННЫМ АГЕНТОМ ГАЛЯМИНОЙ ЮЛИЕЙ ЕВГЕНЬЕВНОЙ ЛИБО КАСАЕТСЯ ДЕЯТЕЛЬНОСТИ ИНОСТРАННОГО АГЕНТА ГАЛЯМИНОЙ ЮЛИИ ЕВГЕНЬЕВНЫ 18+
Когда-то давно я просто болела театром: сама участвовала в постановках, писала рецензии и даже зарабатывала на этом. Со временем мой интерес к театру угас. Наверное, вместе с ростом интереса к политике. Ведь театральность – как известно – одна из ее характеристик. Вот только политический театр, для того чтобы быть успешным, должен понятным, использовать понятный язык.
И тут мое увлечение театром, как, впрочем, и сложной литературой, академической музыкой и современным искусством мне только мешало. Сложный язык – это в том числе причина неуспеха протестов Болотной. Элитарность вообще – это причина поражения в обществе людей с декларируемыми гуманистическими ценностями. Тех, кого принято называть интеллигенцией.
Излишняя сложность языка, его элитарность – это то, с чем я борюсь в себе все эти годы, как стала политиком. Вернее, я пытаюсь научиться быть понятнее, яснее. И по мыслям и по их выражению. Ведь главное всегда можно сказать просто.
И лучшие спектакли, которые я видела, всегда были достаточно простыми. Поэтому мои любимые спектакли – детские. В них язык не сложен, но при этом само действие окутывает тебя, как в теплое море.
В театре есть главное, что совершенно необходимо в политике – возможность заряжать зал чувствами и создавать общую атмосферу. Но происходит это, только если ты предельно честен и открыт, только если можно воскликнуть вслед за Станиславским: «Верю!».
Именно поэтому такими неубедительными выглядят любые проплаченные провластные акции.
За последние несколько месяцев я побывала на двух спектаклях. Оба – про времена второй мировой: «Мефисто» в МХТ и «Нюрнберг» в РАМТе. И именно на контрасте двух спектаклей я смогла прочувствовать формулу Станиславского.
Поразительно совпало, что я была на «Мефисто» ровно в то время, когда Хабенский увольнял артистов из театра по приказу сверху. Спектакль как раз посвящен талантливому актеру, который пошел на службу к нацистам, чтобы «спасти театр», чтобы не бросать свое дело. Удивительное совпадение. И как натужно и неестественно выглядело осуждение главного героя «Мефисто» в театре, в котором как раз разворачивалась подобная драма.
В РАМТе же спектакль звучит как камертон. Постановка про нравственный выбор и ответственность за преступления государства. То – о чем многие из нас думают сейчас и о чем многие задумаются в будущем. Пьеса не отвечает на вопросы. Она их задает. И ты выходишь из театра, ощущая, что живешь в историческое время, чувствуя ответственность за необходимость искать ответы на поставленные этим временем вопросы и торжественность выбора, который поставила перед тобой судьба.
На фото: я работала декоратором в театре
